После публикации в журнале «Минарет» (N 2/2005) нашей статьи «Война согласно Корану», перепечатанной в газете «Татарский мир» (NN 3-4/2005) в несколько расширенном варианте, мы получили многочисленные отклики. Один из них подвергает сомнению положение о коранической толерантности, апеллируя к норме фикха, которая предусматривает лишение жизни за отступничество от Ислама.  

 

 

Свидетельства Сунны

 

Средневековые богословы-факихи, которые не в силах найти в Коране основания для присуждения вероотступника к высшей мере наказания, ссылаются лишь на пророческую традицию – Сунну. Посмотрим, насколько корректно, правильно их обращение к Сунне.

 

В «Сахихе» аль-Бухари, самом авторитетном своде хадисов, предания о вероотступничестве помещаются в две главы под следующими наименованиями: «О воюющих [против Ислама] из числа неверных и вероотступников» и «О призыве к покаянию вероотступников и упорствующих [врагов] и сражении с ними». Уже сами эти названия предельно красноречивы: первое свидетельствует, что речь идет не о неверных и отступниках вообще, а лишь о воюющих против мусульман; второе подразумевает вероотступников, примкнувших к врагам Ислама. И именно такой подход соответствует вышеизложенным заповедям Священного Писания. В этом свете и следует истолковывать хадис: «Убейте того, кто поменяет свою религию».

 

Как было отмечено, данный хадис служит главным основанием смертного вердикта для вероотступников. Порой в пользу такого приговора приводят и хадис со слов Ибн-Аббаса, по которому жизнь мусульманина может быть отнята лишь в трех случаях, один из коих – «если он отступится от своей религии и покинет общину»[1]. Но и ко второму хадису следует подходить с тех же позиций, относя его к военному времени и обусловливая лишение жизни вероотступника не самой переменой религии, а дезертирством/изменой[2].

 

И все свидетельства о конкретных случаях вероотступничества при жизни Пророка подтверждают сделанный нами вывод. Как пишет Ибн-Хишам, автор классической биографии Пророка, после вознесения (мирадж) Пророка на небо (примерно на десятом году посланничества) многие мусульмане, не поверив его рассказу, отреклись от Ислама. Но никто никогда не сообщал о каком-либо наказании кого-либо из таковых.

 

Позже, в Медине, на втором году хиджры, кибла (направление при ритуальной молитве) была изменена с Иерусалима на Каабу. И, согласно айату 2:143, это было учреждено «единственно дабы выяснить, / Кто воспоследует Посланнику (Мухаммаду), / А кто обратится вспять». Опять же - никаких сведений о каре кого-либо из отступников! Нет подобных сведений и относительно кого-либо из числа мединских иудеев, которые – согласно свидетельству вышецитируемых айатов – по утрам обращались в веру, а по вечерам отрекались (3:72), и тех, кто уверовал, потом отвратился, затем вновь уверовал, чтобы опять отвратиться… (4:137).

 

Более того, на шестом году хиджры Пророк, обладая достаточной силой, не пожелал, однако, войти в Мекку силой и пролить кровь и заключил в долине Худайбийа (в окрестностях Мекки) перемирие с мекканскими язычниками, среди условий которого, как известно, было следующее: если кто-нибудь из курайшитов перейдет к Мухаммаду без разрешения опекуна, тот возвратит его обратно; если же кто-нибудь из людей Мухаммада перейдет к курайшитам, они не обязаны возвращать его. И вновь вопрос: мог ли Пророк пойти на такое, если вероотступник заслуживал смертной казни?!

 

С другой стороны, существуют предания, показывающие, что одно лишь вероотступничество не влечет за собой смертного приговора. Рассказывают, в частности, как один бедуин, явившись к Пророку в Медину, поклялся ему на верность Исламу (байа‘ху ‘аля аль-ислам). Но на следующий день бедуин заболел лихорадкой, пришел к Пророку и попросил освободить его от присяги. Трижды получив отказ, он вместе с тем покинул город[3]. Как явствует из хадиса, бедуин, заболевший на следующий день после принятия Ислама, связал постигшее его несчастье с обращением в Ислам и поэтому решил взять обратно свою присягу. Недвусмысленное отступление от веры, за которым, однако, не последовало никакого наказания![4]

 

Правда, каноническая Сунна повествует о двух (и всего лишь двух!) случаях из жизни Пророка, когда он приговорил к смерти вероотступников. Но оба случая только демонстрируют истинность вывода о том, что не сама перемена веры обрекает на смертный приговор, а отягощающие преступные обстоятельства.

 

Первое свидетельство относится к шестому году хиджры. В Медине к Пророку прибыли несколько человек из родов укль и урайна племени баджиля и приняли Ислам. Климат Медины неблагоприятно сказался на их здоровье, и Пророк отправил их в окрестности для восстановления здоровья. С ними он послал своего пастуха со стадом верблюдиц, чтобы они пользовались их молоком. Когда же баджилиты поправились, они убили пастуха и увели стадо. Узнав об этом, Пророк выслал вслед за ними отряд, который схватил баджилитов, и они были преданы смерти. Очевидно, что баджилитов приговорили к смерти не по причине их отступничества, а за убийство пастуха.

 

Второе свидетельство, датирующееся восьмым годом хиджры, сообщает о трех вероотступниках, которых при завоевании Мекки Пророк объявил вне закона. В отношении двух из них – Ибн-Хаталя и Микйаса – смертный приговор был исполнен. За третьего же, Абд-Аллаха ибн Сада, заступились, и он был помилован. Также в свете этого свидетельства мы убеждаемся: смертникам вменялось в вину не просто вероотступничество, но воссоединение с воюющими против мусульман язычниками, в случае с первыми двумя усугубленное еще содеянными ими убийствами.

 

Так, Ибн-Хаталь, отправленный Пророком из Медины на сбор милостыни-закята, в пути рассердился на слугу-мусульманина за не приготовленную вовремя еду и убил его. У Микйаса же был брат, мусульманин, которого случайно убил другой мусульманин из Медины во время одного из походов Пророка. Прибыв в Медину под видом мусульманина, Микйас принял выкуп за брата, а затем вероломно покончил с тем мединцем, отрекшись от веры и вернувшись к мекканским язычникам.

 

За Абд-Аллахом ибн Садом не числилось чего-либо подобного. В Медине он служил писцом у Пророка, но потом отрекся от Ислама, вернувшись к мекканским язычникам. Опровергая божественность Корана, Абд-Аллах приводил в доказательство некоторые случаи, когда он от себя исправлял айаты, продиктованные ему Пророком, а тот с ним якобы соглашался. Помилование у Пророка за Абд-Аллаха испросил будущий халиф Усман, в правление которого тот самый Абд-Аллах стал даже наместником Египта.

 

Сама история с Абд-Аллахом служит своеобразным доказательством несостоятельности утверждения о высшей мере как о Божием наказании за вероотступничество. Ибо всем хорошо известна другая история, которая имела место в те же дни и которую обычно приводят в свидетельство принципиальности Пророка. В воровстве была уличена знатная курайшитка, и ее сородичи стали ходатайствовать за освобождение от наказания (за которое еще с древних времен полагалось отсечение руки) через любимца Пророка, Усаму. Разгневавшись на Усаму за дерзость заступиться за заслуживавших предписанного Богом наказания, Пророк созвал курайшитов и заявил им: «Воистину, это и погубило прежние народы! Если проворовывался знатный, его освобождали от наказания, а если то был низкого происхождения человек, его карали как положено. Клянусь Тем, в Чьей деснице душа моя, если бы даже моя родная дочь Фатыма пошла на воровство, я бы и ей отсек руку!» А коли это так, то спрашивается: если за отречение от Ислама полагается Богом высшая мера, разве стал бы Пророк принимать ходатайство за вероотступника, отказав в предстоятельстве для менее тяжкого преступления[5] и сделав такое решительное заявление?!

 

Мнение ханафитских богословов

 

В рассуждениях правоведов из ханафитской школы права-фикха мы сталкиваемся с парадоксальным фактом. Как представители самого либерального толка суннитского права они вплотную подходили к истинному, подлинному пониманию учения Корана и Сунны о неверии и вероотступничестве, но, оставаясь в плену средневековой ментальности, с ее преимущественно конфронтационным подходом к иным верованиям, они лишь наполовину сформулировали правильный вывод на сей счет.

 

Дело в том, что в отличие от других толков суннитского фикха, объявивших смерть наказанием и для вероотступников, и для вероотступниц, богословы-ханафиты (и такова позиция шиитских факихов имамитского/джафаритского толка) не распространяли высшую меру на женщин. Обосновывая свою точку зрения, они совершенно справедливо отмечают, что вера – личное дело каждого в его отношении с Богом, и, следовательно, отошедший от Ислама наказывается не за перемену веры, а за враждебность к Исламу, выражающуюся в вооруженном выступлении против мусульман.

 

Так, автор хорошо известной книги «аль-Хидайа», аль-Маргинани (ум. 1197), доказывая нераспространение смертного приговора на вероотступниц, ссылается на хадис Пророка с запретом на убийство женщин в сражениях с неверными и заключает: «Это потому, что исходный принцип, регулирующий воздаяние [за веру или неверие], состоит в откладывании суждения до будущей жизни, ибо ускорение его [т.е. применение воздаяния в этой жизни] идет вразрез с назначением [Божиего] испытания. Отход же от данного принципа допустим лишь ради пресечения имеющегося налицо злодеяния – вооруженного действа (хираба), а такого нельзя ожидать от женщины, поскольку она по своей конституции не способна к нему»[6].

 

Комментируя это высказывание, другой видный ханафитский богослов, Ибн-аль-Хумам (ум. 1457), замечает: «Убийство за вероотступничество призвано пресечь зло вооруженного действа, но не является наказанием за сам акт неверия»[7]. Данную мысль высказывал еще ас-Сарахси (ум. 1097): «Неверие – одно из самых тяжких преступлений, но оно остается между человеком и Господом, поэтому наказание за него откладывается до Судного дня. Поскольку же вероотступник предается смерти именно по причине вооруженного действа, а женщина к таковому неспособна по самой своей конституции, то она не предается смерти за неверие – ни за первоначальное, ни за привходящее»[8].

 

Поистине замечательные слова, но, увы, половинчатые, непоследовательные, не доведенные до логического конца. Ибо вместе с факихами других толков те же ханафитские богословы считают любого мужчину из числа неверных или отрекшихся от Ислама «военно опасным» (харби), потенциально могущим воевать против мусульман, а значит, заслуживающим смертной казни (если, конечно, тот не обратится в Ислам или не раскается). При такой логике смертный вердикт надо было бы распространить и на всех детей мужского пола – ибо они вырастут и смогут сражаться с мусульманами! Но ведь справедливое законодательство, не говоря уже о Божием, предусматривает наказание на основе реальных фактов, осуществленных действий, а не исходя из потенциальных, вероятностных актов, которые могут иметь место в будущем.

 

Завершить начатое ханафитскими богословами движение в направлении к подлинно исламскому, толерантно-либеральному законодательству, заложенному в Коране и Сунне, - вот задача, стоящая сегодня перед мусульманской правовой мыслью.

 

 

Тауфик Ибрагим
доктор философских наук, профессор

 

Материал опубликован в российском журнале исламской доктрины «Минарет», №4(7), 2005

 

 

 

Стереотипов об Исламе существует огромное множество. Не секрет, что в представлении многих обывателей мусульманская религия стала воплощением жестокости и агрессии. Объяснять столь прискорбный факт лишь невежеством людей и одиозной ангажированностью СМИ – это значит видеть только половину проблемы. Другая же ее половина кроется в том, что, к сожалению, сами мусульмане дают повод для подобных  представлений, проповедуя чуждые идеям гуманизма воззрения. Очистить исламское учение от средневековых негативных наслоений – вот задача, которая сегодня стоит перед мусульманским богословием. В данном случае речь идет не о новой интерпретации Ислама, не о его модернизации, а всего на всего о возврате к подлинному учению Корана и Сунны Пророка.

Согласно мусульманским правоведам, пишет Н. Торнау, «мусульманин, родившийся в правоверии, если оставит оное, подвергается смертной казни, и убить его предоставляется на волю всякого»; представителю же других религий, «сделавшемуся мусульманином, но оставившему правоверие, дается для раскаяния три дня срока, в течение которого времени его увещевают, - но если не согласится принять вновь мусульманскую религию, то подвергается смертной казни»

«Изложение начал мусульманского законоведения». Репринт изд. 1850 г. – М., 1991, с. 470.

Подлинность хадиса об убийстве переменившего веру спорна не только со стороны содержания (матн), но и со стороны цепочки передатчиков (иснад). Ибо Икрама, передавший хадис якобы со слов Ибн-Аббаса, принадлежал к радикальной секте хариджитов, а сам хадис был призван дискредитировать халифа Али, противника хариджитов. Большинство хадисоведов считали свидетельства Икрамы ненадежными. Согласно некоторым преданиям, когда Икрама умер, мусульмане отказались совершить над ним заупокойную молитву.

«О вы, которые уверовали!
Вы отвечаете только за себя -
Отклонившиеся от веры не помеха вам,
Коли вы на верном пути»
(Коран, 5:105).

«Да не опечалят тебя устремившиеся в неверие -
Богу угодно не даровать им долю [счастливую] в жизни той,
Где уготовано им великое наказание» (Коран, 3:176).

Именно ислам инициировал религиозную толерантность на Ближнем Востоке.

Клод Леви-Стросс. Из книги «Печальные тропики».

Терпимое настроение первоначального ислама основывалось на авторитете слова Корана...Как в религиозном отношении, так и в области гражданских и экономических отношений с иноверцами, пощада и кротость должны были быть возведены в степень закона.

Игнаций Гольдциер. Из книги «Лекции об исламе».

 

 

Ссылки к материалу:

[1] Хадис приводят аль-Бухари и Муслим.

[2] Впрочем, в некоторых версиях последнего хадиса от других передатчиков четко сказано, что это касается человека, «который отошел от ислама, сражаясь против Бога и Посланника Его» (такова, в частности, версия от Абу-Килябы, приведенная аль-Бухари, а также версия от Айши, приведенная Абу-Даудом и ан-Насаи).

[3] Хадис приводят аль-Бухари и Муслим.

[4] Любопытно примечание, которым в русском переводе «Сахиха» аль-Бухари снабжен данный хадис: «Большинство комментаторов считает, что этот бедуин просил пророка освободить его от обязательства перебираться в Медину, но не отказывался от клятвы на верность исламу, так как в подобном случае он заслуживал бы смерти за вероотступничество» (Сахих аль-Бухари. М., 2003, с. 335, к хадису N 868/1883). Как видим, поборники высшей меры наказания за отступничество, сталкиваясь с однозначно противоречащим их мнению свидетельством, не останавливаются перед явным искажением смысла хадиса.

[5] Впрочем, мнение о том, что Пророк применял на практике меру отсечение руки также является ошибочным стереотипом, чему будет посвящена отдельная статья.

[6] Аль-Маргинани. Аль-Хидайа. Бейрут: аль-Мактаба аль-исламийа. [б. г.] Т. 2, с. 165.

[7] Ибн-аль-Хумам. Шарх фатх аль-кадир. Бейрут: Дар аль-фикр. [б. г.]. Т. 6, с. 72.

[8] Ас-Сарахси. Китаб аль-Мабсут. Бейрут, 1406 х. Т. 10, с. 110. Под первоначальным (асли) неверием подразумевается неверие, предшествующее принятию ислама, а под привходящим (тари’) неверием –отступничество от ислама.

 

 

Ссылки по теме:

Еще раз о коранической толерантности: Смерть за уход от Ислама? (часть 1)