Божественные законы – это религиозные обязанности. И если бы исполнение всего того, что Бог предписал, и воздержание от всего того, что Бог запретил, считалось бы Его религией, то каждый, кто оставит что-либо из Его предписаний или совершит что-либо из Его запретов, становился бы оставившим религию, становился бы неверным. А кто становится неверным, тот лишается его взаимных с мусульманами прав и обязательств в вопросах бракосочетания, наследования, участия в похоронных обрядах, употребления в пищу мяса зарезанных животных и тому подобного. Ибо Бог обязал все это верующим лишь по причине их веры, из-за которой же Бог сделал неприкосновенной их кровь и имущество, кроме случаев преступления.

Бог повелел верующим исполнять религиозные обязанности лишь после того, как они засвидетельствовали религию. Посему Он гласил: «Скажи рабам Моим, которые уверовали, пусть вершат молитву...» (14:31). И гласил Бог: «О те, которые уверовали! Предписано вам возмездие…» (2:178); «О те, которые уверовали! Вспоминайте Бога...» (33:41) и тому подобное. И если бы все эти религиозные обязанности были тождественны вере, то [люди] не стали бы именоваться верующими, лишь пока их не исполнят. Однако Бог отделил веру от деяния. Посему гласил Всевышний: «...тех, которые уверовали и творили благочестивое...» (103:3). И гласил: «Да! Кто придал свой лик Богу, причем добродетельным...» (2:112), то есть [творит добро] и верует. И гласил: «А кто желает следующей [жизни] и стремится к ней должным стремлением, а сам верует...» (17:19). Таким образом, Бог установил веру отличной от деяния.

Верующих побуждает молиться, платить закят, соблюдать пост, устремляться в хадж и поминать Бога их вера в Него, а не молитва, закят, пост и хадж побуждают их веровать в Бога. Это так, ибо сперва они уверовали и лишь потом стали действовать. Вера в Бога побудила их исполнять религиозные обязанности, но не религиозные обязанности побудили их веровать. Сие подобно человеку, у которого есть долг: он сперва признает свой долг, а затем его выплачивает, но не наоборот, сперва выплачивает, а затем признает. Не выплата побуждает его признать долг, а признание своего долга побуждает выплатить его. Признание своего рабства побуждает рабов трудиться на господ, а не труд на них побуждает признать свое рабство. Сколько людей трудятся для других! Однако это вовсе не означает, что они признают свое рабство. Другие, напротив, признают своего рабство, но не работают. Тем не менее от этого они не перестают быть рабами.

Ученик: Как великолепно Вы объяснили! Однако поведайте мне, что есть вера?

Учитель: Вера есть убежденность, познание, уверенность, свидетельствование и покорность. В своей убежденности люди бывают трех видов: те, кто своим сердцем и языком убежден в истинности Бога и того, что снизошло от Него; те, кто убежден в этом языком, но отвергает сердцем; те, кто убежден в этом сердцем, но отвергает языком.

Ученик: Вы раскрыли для меня вопрос, который был прежде мне недоступен. Однако поведайте мне, являются ли эти три группы верующи­ми пред Богом?

Учитель: Кто своим сердцем и языком убежден в истинности Бога и того, что сни­зошло от Него, тот верующий и пред Богом, и перед людьми.

Кто же убежден в этом языком, отвергая сердцем, тот пред Богом неверный, но верующий перед людьми, ибо людям неведомо то, что в его сердце. Им должно называть такового верующим в силу явленного им свидетельства мусульманской шахады, и они не обязаны знать то, что в сердце его.

Есть и такие, кто пред Богом ве­рующий, но перед людьми – неверный. Ибо человек может быть верующим в Бога, но являть в своих речах неверие, [например], в случаях вынужденного сокрытия религиозных убеждений (*такыййа). Тот, кто не знает о сокрытии им убеждений, посчи­тает его неверным, но пред Богом он – верующий.

Ученик: Истинно разъяснили Вы. Однако я вижу, что Вы сделали веру множественной, говоря, что вера – это убежденность, познание, свидетельствование, покорность и уверенность.

Учитель: Да образумит тебя Бог! Не спеши! Внемли ответу, а если что из упомянутого мною не приемлешь, то спроси растолковать это, коль ищешь наставления! Может статься, человеку не нравится услышанное речение, но после разъяснения он оное принимает. Не будь как тот, кто, услышав не понравившееся ему речение, разглагольствует о нем, стремясь опорочить [собеседника], и разносит его среди людей, и не говорит: «Быть может, у этого речения есть иное, истинное, толкование и значения, но я его не знаю. Ужель я не спрошу о его разъяснении? Или, может, фразой, сошед­шей с его языка, подразумевалось другое? Тогда надлежит мне уточнить, дабы знать, что именно имел в виду мой собеседник, а не подлавливать и чернить его».

Ученик: Да укрепит и поддержит Вас Бог! Да продлит Бог в Вас благочестие, которое Он Вам даровал! Что Вы сказали, я усвоил. Не взыщите с меня за то, что я говорю, ибо я лишь ученик. Однако поведайте мне, что же вы подразумеваете под убежденностью, познанием, свидетельствованием, покорностью и уверенностью? Каково, по-Вашему, их значение и толкование?

Учитель: Они звучат по-разному, но обозначают одно и то же – веру. Ибо человек свидетельствует, что Бог – его Господь, убежден в том, что Бог – его Господь, уверен в том, что Бог – его Господь, знает то, что Бог – его Господь. Все это звучит по-разному, но суть одно. Точно так же к человеку обращаются, называя его «человеком», «мужем» или по имени. Но при этом имеется в виду одно, хоть и взывают к нему разными словами.

Ученик: Да пребудет над Вами милость Божья! Если бы я не знал о малости знаний своих и немощности видения моего, то не устремился бы к Вам. Коль узрите скверное во мне и отяготитесь ношей моей, то не взыщите. Бремя, исцеляющее болезнь больного, возложено на лекаря, бремя слепоты слепого – на поводыря. Точно так же надлежит знающему нести бремя невежды… Теперь я усвоил, что среди речей есть слова, пугающие невежду, когда он слышит их, но стоит разъяснить ему – он удовлетворяется. Как великолепно Вы разъяснили веру, убежденность, уверенность и искренность! Однако поведайте мне, почему нам должно говорить: «Вера наша подобна вере ангелов и посланников», ведь знаем, что они были более послушны Богу, чем мы!

Учитель: Итак, ты усвоил, что они были богопослушнее, чем мы, и я уже рассказал тебе, что вера не есть деяния. Вера наша подобна их вере, ибо мы убеждены в единственности Господа, Его господстве, Его всемогуществе и в том, что снизошло от Него, точно так же, как засвидетельствовали это ангелы и в чем убеждены были пророки и посланники. Исходя из этого, и считаем мы, что вера наша подобна вере ангелов, ибо мы так же уверовали во все лицезримые ими, но незримые для нас чудеса Божьих знамений, в которые веровали они.

Ученик: Да сделает Бог Вас из числа благоуспешных! Как великолепно Вы объяснили! Теперь я усвоил, что вера наша подобна вере ангелов, убежденность наша подобна их убежденности, уверенность наша подобна их уверенности. Однако поведайте мне, почему они более нас страшатся и слушаются Бога? И почему невежды, когда узрят, что человек оступился перед напастью или испугался ее, струсил перед врагом, возжелал искушения, то говорят: «Это от слабой уверенности (= веры)»?

Учитель: Невежды говорят: «Сие от слабой уверенности» по своему невежеству о смысле уверенности. Уверенность – это такое знание, которое лишено сомнений. А никто из людей шахады не сомневается в Его писаниях и посланниках, хоть и свершит Он упомянутое. Должно сравнивать состояния людей со своими. Статься может и нам оступиться перед напастью или испугаться ее, струсить перед врагом, однако это не означает, что мы станем сомневаться в Боге и в том, что снизошло от Него. Так и к другим надо относиться, как к себе.

Что же касается твоего вопроса, почему они[1] более нас страшатся и слушаются Бога, то это из-за [их] особенностей. Первая из них в том, что они возвышены над подобными им пророческой и посланнической миссией и посему возвышены [степенью] богобоязненности и любви [к Богу] и всеми [прочими] добродетелями. Другая особенность в том, что они лицезрели ангелов и чудеса, незримые для нас. Особенность третья в том, что они не страшились напасти. Четвертая в том, что они лицезрели наказание за богоослушание, постигшее иных, что также удерживало их от богоослушания.

Ученик: Вы укрепили во мне то, что описали. Да не остановиться Вам, описывая истину и говоря о добре! Но хотелось бы, чтобы Вы привели аналогию (*кыяс) тому, что Вы рассказали о нашей уверенности и их уверенности, нашей боязни и их боязни, нашей смелости и их смелости. Каким оно будет? Когда невежде, заботящемся о своем исходе и желающему обрести знание, рассказывают из того, что он не понимает, то следует привести ему аналогию, дабы облегчить его понимание.

Учитель: Хорошо, что ты просишь аналогию. Так поступает тот, кто желает, чтобы встреча с его собеседником была плодотворной, ибо если он не до конца понимает то, что ему говорят, то следует испросить аналогию. Знай же, точная аналогия раскрывает истину перед страждущим ее! Аналогия – словно справедливые свидетели в пользу той истины, на которую претендует страждущий истины. И если бы невежды не отрицали истину, то ученые не утруждали бы себя сравнениями и сопоставлениями.

Возвращаясь же к тому, каково будет сравнение, которое ты просил в отношении того, что наша уверенность и уверенность ангелов суть одно, но они более богобоязненны, чем мы, я поведаю тебе, что это подобно двум мужам, которые оба умеют плавать и ни в чем не превосходят друг друга. И вот они достигли полноводной реки с сильным течением: один отважился в нее войти, а другой – испугался. Или это словно два человека, страдающие одной болезнью. Обоим дали одно и то же очень горькое лекарство: один из них решился выпить, другой – побоялся.

Ученик: Как великолепно Вы объяснили! Однако поведайте мне, если вера наша подобна вере посланников, разве не подобает [Божьей] награде за нашу веру быть подобной награде за их веру? А коль награда за нашу веру подобна награде за их веру, то в чем же они превосходят нас? Ведь получается, что в этой жизни мы равны в вере, а в следующей жизни равны в награде за веру. А если награда за веру нашу будет отличной от награды за их веру, то разве это справедливо? Ужель когда вера наша подобна их вере, Бог не сподобит нас награде, какой сподобил их?

Учитель: Ты усложнил вопрос, но внимательно внемли ответу. Разве не ведаешь ты, что вера наша подобна их вере, поскольку мы веруем во все то, во что веровали посланники? Но они, сверх того, превосходят нас в награде за веру и все богослужения. Ибо подобно тому, как Бог возвысил их пророческой миссией над людьми, Он возвысил их и речами, и молитвами, и домами, и жилищами их и, помимо этого, всеми прочими вещами. И не притесняет нас Господь, не установив нам награды, равной их награде. Это так, иначе несправедливость была бы тогда, когда Он уменьшил бы причитающееся нам, вызвав в нас [справедливое] негодование. А если Он увеличит им и при этом не уменьшит причитающееся нам, а воздаст нам так, что мы довольными пребудем, то это не есть несправедливость. Пророки и посланники превосходили всех людей в этой жизни, так как они – их вожди и доверенные Всемилостивого. Никто из людей не превзойдет их в своем богослужении, богобоязненности, смирении перед Богом и вынесенной ради Него ноши. А также благодаря ним, по Божьей воле, люди возвысились [через веру], и потому им причитается награда за тех, кто войдет в рай их молитвами.

Ученик: Истину описали Вы и разъяснили – да воздаст Бог Вам Раем! Однако поведайте мне, знаете ли Вы такое богоослушание, помимо многобожия, за которое Бог непременно покарает? Или Вы считаете, что все может быть прощено? Или Вы считаете, что только некоторые [грехи] могут быть прощены? И что же прощено может быть?

Учитель: Не ведаю я о таком богоослушании, помимо многобожия, за которое Бог непременно покарает. И ни о каком богоослушнике из числа людей кыблы не смею заверить, что Бог его непременно покарает, если тот никого не сообожествлял наряду с Ним. Знаю: что-то может быть прощено, но что именно – не знаю. Ибо Бог гласил: «Если вы устранитесь от великих грехов, какие запрещены вам, то Мы очистим вас и от других злодеяний ваших» (4:31). Однако неведомо мне, какие именно великие грехи и злодеяния будут прощены, а какие прощены не будут. Не знаю, может, Бог, помимо многобожия, простит любое богоослушание, ибо Он гласил: «Поистине, Бог не прощает сообожествления, но прощает то, что меньше этого, кому пожелает» (4:48). Однако неведомо мне, кому Он пожелает простить, а кому – не пожелает.

Ученик: Ужель неведомо Вам, что Бог может простить душегуба и покарать соглядатая[2]? Или Ваши чаяния (*раджа`) об их [спасении] одинаковы?

Учитель: Знаю, что если Бог простит душегуба, то тем более соглядатай может рассчитывать на прощение, а если будет карать за соглядатайство, то душегубство заслуживает кары больше, ибо Всевышний гласил: «Поистине, пред Богом более почтенен из вас тот, кто более богобоязнен» (49:13). А соглядатай, если он не убивал, более богобоязнен, чем убивец.

Что же до твоего вопроса о чаяниях по поводу их [спасения], то для меня они будут различны. По мне для малогрешника надежд [на спасение] больше, чем для великогрешника. И сопоставить это можно с двумя мужами. Один из них оказался в море, другой – в маленькой речке. За обоих я боюсь, как бы не утонули. Надеюсь, что оба они спасутся. Однако за того, кто в море, опасаюсь больше, чем за того, кто в маленькой речке: как бы не утонул. На спасение того, кто в маленькой речке, надеюсь больше, чем на спасение того, кто в море. Так же за великогрешника я опасаюсь больше, нежели за малогрешника. И на спасение малогрешника надеюсь больше, чем на спасение великогрешника. На спасение обоих я надеюсь и за обоих опасаюсь соразмерно их деяниям.

[1] Здесь Абу-Ханифа возвращает беседу к сравнению веры пророков и обычных людей.

[2] Сахиб ан-назра – то есть того, кто взирал на запретное.

Начало статьи

Продолжение следует...