Подлинный образ Homo Islamicus - человека исламской веры – сегодня встречается не так часто. В равной степени его затемняют как бездушный позитивизм современности, так и бездумный буквализм некоторых мусульманских общин, которые все сводят к сиюминутной вульгарной политике.

Исламские антропологические представления проистекают из веры в «изначальную систему вещей», в полноту и всеобщность бытия, Творцом которого, согласно кораническому посланию, является Бог, Аллах. «Ислам» же, в котором нет верности Высшему Грядущему миру, утверждающемуся в свидетельстве веры, провозглашающей единство Бога, не является Исламом вовсе.

Таким образом, при всей святости и экзистенциальной реальности исторической мусульманской общины Ислам нельзя полностью отождествлять с нею. Также, как не тождественны историческая община и, в сущности, сам мир истории, наивысшему предназначению мусульманской лояльности.

Наш долг, договор, заключенный Человеком добровольно, но не бремя, произвольно возложенное на него, - это нравственность. С исламской точки зрения бытие и нравственность неразрывны.

Бытие в аспекте нашей религии никогда не может быть лишено обязательств. Мир политики и истории, каковы бы ни были их легитимность и смысл, никогда не сможет быть самой важной частью исламского долга.

Мусульманская община поэтому никогда не сможет отречься от высшей цели единения человечества; никогда не сможет стать самоцелью и пасть жертвой логики самообожествления, которая составляет сущность светских идеологий. Подлинное представление о вере, Исламе (преданию себя Богу) предполагает трансисторическую и трансцендентную природу человека (фитра) (Коран, 30:30).

Религия (Дин), а не Империя или Государство (Дауля) устанавливает главный путь мусульманина к человечности. Для выражения именно этого идеала в Коране безоговорочно утверждается «единство в многообразии» человека и превосходство нравственности над всеми остальными качествами личности, составляющими предмет ее гордости: «О люди! Воистину, Мы создали вас мужчинами и женщинами, сделали вас народами и племенами, чтобы вы знали друг друга, ибо самый уважаемый Аллахом среди вас - наиболее благочестивый» (Коран, 49:13).

Единство и тождественность Божественного руководства, ниспосланного всем пророкам (мир им) и проповедовавшегося ими всеми, делает все исторические, этнические и географические различия несущественными. Адам, первый человек, прародитель всего человечества, в Исламе также получил признание как первый пророк. Истолкование этого факта заключается в том, что человечество на протяжении всей своей истории никогда не было лишено Божественного руководства.

Важным представляется также то, что при упоминании в Коране исторических личностей, главным образом пророков, хронологической последовательности нет вовсе, не делаются также какие-либо различия между ними. Единство и тождественность Божественного руководства, ниспосланного всем пророкам и проповедовавшегося ими всеми, делает все исторические, этнические и географические различия несущественными.

Кораническое представление о халифате (наместничестве) Адама является в высшей степени гуманистической доктриной, лишенной спеси и высокомерия беспорядочного гуманизма, который, по словам критиков современности, является ее погибелью и источником свойственного ей нигилизма.

Еще важнее то, что кораническое определение Адама как представителя или наместника Бога, прежде всего, является нравственным и по своему содержанию, и по своему назначению. Оно представляет собой концептуальную схему, которая служит связующим звеном между трансцендентностью и имманентностью и является мостом между de facto и de jure, между бытием личности и ее долгом, оно лишено каких-либо онтологических выражений Воплощения.

Человеку отказано в таком атрибуте как «суверенитет», однако ему дана вся свобода, условно говоря, королевская и епископская власть, являющиеся привилегиями королевского наместника. С точки зрения морали это равносильно тому, чтобы отказать человеку в праве быть «адекватным самому себе», быть источником своих собственных ценностей.

Несмотря на то что между Богом и Адамом не существует отношений, схожих с постулатами христианской доктрины Воплощения, оказывается, что в Коране Адам действительно обладает определенным функциональным сходством с Иисусом, являясь мостом между трансцендентностью и имманентностью; за исключением того, что роль Адама, как указывалось выше, можно постичь лишь в аспекте нравственности (Коран, 3: 58). В христианской теологии Иисус является «вторым Адамом», искупающим первородный грех человечества, якобы совершенный Адамом.

Очевидно, что вследствие отсутствия в Исламе представления о Первородном грехе первый Адам сохраняет за собой те функции, которые в христианстве принадлежат второму. Малое чудо - родство каждого человека с Адамом, что есть не просто биологический факт принадлежности к его потомкам, но также моральный долг, проистекающий из договора Адама с Богом, принятие им ответственности за нравственную природу человечества, - стало символом исламского гуманизма.

Возвращаясь к нашему времени, нужно сказать, что нам не следует слишком унывать от предательства наших интеллектуалов! Мы действительно знаем, что когда на пародийном трибунале «цивилизации и прав человека» в адрес представления об исламском raison d'etat (государственных интересах), то есть гордости стражей священного закона (фикха), выдвигаются обвинения в отсутствии нравственного мировоззрения, трансцендентного по отношению к эгоизму местнической политической общины (уммы в глазах наших критиков), то все, что мы можем сделать, это отшатнуться в ужасе при виде этого непристойного зрелища «справедливости победителя».

Чрезвычайно мало на пути постижения трансцендентного - по определению высоконравственного - в исламском мировоззрении было когда-либо предложено «официальным Исламом». Все, к чему эти люди, пользующиеся благами нашего исторического порядка, авторитет и власть которых были полностью сметены локомотивом современности, могут взывать, - это к сомнительным оправданиям сложившегося положения вещей. Ислам для них - лишь мгновение, застывшее во времени, скорее провинциальная культура, чем универсальное вероучение.

И тем не менее, всякий искренне верующий может заметить, что юридические изыскания в рамках традиции не восстанавливают справедливости по отношению к нравственному мировоззрению Корана. Так же, как не имеет никакого отношения к справедливости местническая политика «возрожденцев», лишенная как аргументации законоведов, так и их заботы о всеобщем благе (маслаха)!

Для мусульманина любое представление о человеке, любое подобие нравственной или философской доктрины гуманизма остается ложным до тех пор, пока человек не соотносится с реальностью гораздо большей, нежели он сам. Но еще более важно то, что у мусульманина нет никаких оснований преклоняться перед утверждениями современности о гуманизме своего порядка.

Именно в признании подчинения человека закону морали, бесконечно более универсальному и легитимному, нежели тот, который доминирует в наших приходских и политических сообществах, полностью раскрывается несовместимость исламского халифата (наместничества) и светского «суверенитета». Исламская совесть, дар теоцентрической веры, никогда не является заложницей политического режима.

Прибегая к своему последнему доводу, светская доктрина «суверенитета государства» сглаживает все различия между нравственностью (универсальной, исходя из этической теории Канта) и политикой (местнической, в ограничительном понимании политической корректности).

Современная цивилизация даже в теории не представила каких-либо доказательств того, что она стремится преодолеть губительный водораздел, который пролег между моралью и политикой, того, что она обладает универсальным мировоззрением, отождествляющим интересы своего политического сообщества с благосостоянием всего человечества. При всем своем лицемерии современная цивилизация даже в теории не представила каких-либо доказательств того, что она стремится преодолеть губительный водораздел, который пролег между моралью и политикой, того, что она обладает универсальным мировоззрением, отождествляющим интересы своего политического сообщества и благосостояние всего человечества.

Все, что предлагает теория и практика современной политической теории, - это безапелляционное оправдание доктрины Realpolitik (утверждающей, что человечество лишено каких-либо устремлений ко всеобщему благу или универсальной нравственности).

Один современный ученый, к примеру, заявил следующее: «Вызов постмодернистского мира заключается в том, чтобы привыкнуть к идее двойных стандартов». А в своей собственной среде европейцы должны «взаимодействовать на основе права и системы коллективной безопасности». Но в отношениях со странами за пределами Европы «нам следует вернуться к более жестким средствам, свойственным прежней эпохе - силе, превентивному удару, обману, - к любым вызванным необходимостью средствам» (Роберт Купер, «The Observer», 7 апреля, 2002).

Его дополняет американский политический стратег Роберт Каган: «То, о чем писал Купер, представляет собой не будущее Европы, а настоящее Америки… США уже действуют в соответствии с двойными стандартами Купера…» (Роберт Каган. «Власть и Рай»). Говоря о «продолжительной эре американской гегемонии», которая для нас только что наступила, Роберт Каган также утверждает: «Так же, как нападение Японии на Перл-Харбор, … привело к долговременному американскому присутствию в Восточной Азии и Европе, так и события 11-го сентября, которые будущие историки, вне всякого сомнения, охарактеризуют как неотвратимое последствие вмешательства США в исламском мире, наверняка приведет к длительному американскому присутствию в регионе Персидского Залива и Центральной Азии и, вероятно, долговременной оккупации одной из крупнейших стран арабского мира» (там же).

Несмотря на невыносимую боль от подобной проницательности, наш поиск наполненного смыслом нравственного бытия должен быть продолжен. Мусульманский долг в том и заключается, чтобы подчеркивать кораническое представление о халифате Адама таким образом, чтобы коллективная ответственность человечества за моральное устройство мира, единого для всего человечества, стала верховной темой социополитического диалога.

Др. С. Первез Манцур, мусульманский мыслитель, писатель и литературный критик (Швеция)

Личный сайт П. Манцура - http://www.pmanzoor.info/