В период раннего средневековья тер. совр. Вологодчины находилась в зоне торгового влияния волжских булгар. Основным товаром, производимым местным финским населением (весь, вепсы), являлись меха, которые дорого ценились в странах Востока, куда их вывозили булгарские купцы. В обмен они поставляли разнообразные ремесленные изделия. Вместе с торговым влиянием, параллельно ему, шло влияние культурное. Так, на поселении Крутик в Белозерье были встречены типичные гончарные изделия булгарских ремесленников, а также их подражания; подобные же образцы найдены в курганах веси. Там же найдены ювелирные украшения и кресала булгарского производства. О сильном вост. влиянии на вепсов утверждает ряд исследователей, работавших с материальной культурой аборигенного населения Вологодской обл. Торговый путь на Сев. Двину проходил по системе рек и озер совр. Вологодской обл. – оз. Белое, Кубенское оз., р.Сухоне; в числе прочих артефактов на этом пути отмечено большое количество булгарских поясных наборов – накладок, пряжек, наконечников ремней. Большое их количество отмечено на поселениях Крутик, Минино, раннем Белоозере, в курганах Вологодчины. Предполагается, что с усилением власти русских княжеств в регионе часть вепсов вместе с мерей ушли в Волжскую Булгарию.

Золотоордынское влияние на тер. Вологодчины не изучено, хотя известно о прямых контактах князей Белозерских с Золотой Ордой. В постордынскую эпоху (кон. XV – XVII вв.) эти земли являлись местом ссылки опальных Чингизидов и их семейств. Из них наиболее известны: быв. крымский хан Хейдер (Айдер) б. Хаджи-Гирей, умерший в ссылке в Белоозере после 1487 г.; свергнутый русскими войсками казанский хан Ильхам б. Ибрагим, умерший в Вологде в 1490-х гг.; его брат казанский царевич Худай-Кул б. Ибрагим, сосланный с семьей в Карголом; быв. казанский хан Абдул-Латиф б. Ибрагим (1502-08 гг.); казанский хан и касимовский правитель Шах-Али б. Шейх-Аулиар (1530-е гг.) и др. В эпоху Смуты сюда сослали быв. вел. кн. Московского Симеона Бекбулатовича, который до крещения являлся касимовским ханом (Саин-Булат б. Бек-Пулад). В сер. XVII в. в Белоозере под замком ок. 10 лет содержался внук сибирского хана Кучума Аблай б. Ишим.

Помимо ссыльных мусульман, которые не могли организовать стабильную м.о. и часто принуждались к крещению, здесь предположительно проживали и вольные люди. Среди представителей служилых сословий Вологды 1606–10 гг. отмечены лица с тюрко-мус. именами: Бурнаш Семенов сын Трусов, Кумдеяр Караулов сын Беседной (оба владели по 350 четей земли), Мансур Кулударов сын Беседной (владел 250 четей земли) и др. Тем не менее до кон. XIX в. мусульмане на вологодской земле представляли в основном ссыльных. В новое время наибольшую известность из них имел Кунта-хаджи Кишиев – крупный религиозный деятель Чечни и Ингушетии. Он находился в ссылке и умер в Устюжне (до революции – Новгородской губ.).

Только в нач. ХХ в. последователям ислама удалось организовать реальную общину во главе с имамом Я. Халиковым, однако из-за многолетних препятствий со стороны властей ей не удалось ни оформиться юридически (была зарегистрирована только в 1916 г.), ни построить мечеть (см. Мус. община в Вологде в дооктябрьский период). Советский период бытования м.о. исследователями не изучен.

По переписи 1989 г., в Вологодской обл. проживали представители 2 мус. этносов, чья численность превышала 1 тыс. чел.: татары (1,9 тыс., или 0,14% населения обл.) и азербайджанцы (1,5 тыс.).

Перепись 2002 г. доводит численность мус. населения региона до 7,8 тыс. чел. (0,62% населения). Для многих этнических общин характерен миграционный прирост на фоне депопуляции региона (сокращение населения на 79,5 тыс. чел., или –5,9% к уровню 1989 г.). Наиболее крупным мус. этносом к 2002 г. стали азербайджанцы, чья численность выросла до 2,7 тыс. чел. В наст. время председатель Религиозной организации мусульман Вологды Р. Б. Мустафин оценивает их численность в 4 тыс. чел.

Лидировавшие ранее татары, численность которых практически не изменилась в абсолютных показателях, подняли свой удельный вес в населении области до 0,15%. Вместе с близкородственными башкирами они составляют 2,1 тыс. чел.

Следующей этнической общностью являются народы Дагестана (1,2 тыс.), среди которых выделяются даргинцы, лезгины (по 0,4 тыс.), аварцы (0,2 тыс.) и табасаранцы (0,1 тыс.); они характеризуются экономической и религиозной активностью.

Общая численность народов Центр. Азии в 2002 г. составляла лишь 1 тыс. чел, среди них выделялись узбеки (0,4 тыс.), таджики (0,3 тыс.) и казахи (0,2 тыс.). Узбеки и таджики отличаются традиционно высоким уровнем религиозности. Несмотря на большее число узбеков по сравнению с таджиками, последние характеризуются большей степенью укорененности во вмещающем сообществе, что связано с большим временем проживания в регионе.

Вайнахская община в целом немногочисленна – 0,4 тыс. чел., из них 0,3 тыс. составляют чеченцы. В 2008 г. в г. Устюжне усилиями уроженца Грузии, этнического чеченца (кистинца) Т. М. Алханашвили зарегистрирована мус. община – вторая РОМ в регионе. Уроженцы Сев.-Зап. Кавказа в М.о. представлены слабо и активности не проявляют. Их совокупная численность составляет 0,4 тыс. чел. Мизерная численность и у мусульман – выходцев из дальнего зарубежья.

Основная часть м.о. проживает в 2 городах области – Вологде и Череповце.

С 1996 по 2008 г. единственной официально зарегистрированной религиозной мус. организацией являлась РОМ Вологды, руководимая в 1996–2003 гг. А. Р. Мустафиным, с 2003 г. – Р.Б. Мустафиным. В 2008 г. зарегистрирована РОМ г. Устюжна, где ведется подготовка к строительству мечети. Также существует устойчивая религиозная группа в г. Череповце без ярко выраженного лидера.

История мусульманской общины Вологды

Мусульманская община Вологды начала активно формироваться в пореформенный период. В 1897 г. в городе проживало 65 мусульман; среди них значились 48 татар. Основную массу мусульман в городе составляли временные рабочие.

8 января 1910 г. 31 из числа 35 татар, проживавших в Вологде и достигших 25‑летнего возраста, составили приговор об избрании из своей среды трех уполномоченных для организации сбора пожертвований на религиозные нужды. Предполагалось, что денежный фонд позволит приступить к постройке молитвенного дома, пригласить муллу, который будет исполнять религиозные «требы» как у гражданских лиц, так и военнослужащих-мусульман, расквартированных в городе (в 1912 г. их насчитывалось 40 человек), и заключенных в тюрьме.

В августе 1910 г. мусульмане обратились к властям о разрешении повсеместного, в масштабах империи, сбора пожертвований до 20 тысяч рублей для постройки «молитвенного дома и на расходы на богослужение и религиозные нужды». Исходя из суммы, можно утверждать, что планировалось возведение каменной мечети. В качестве уполномоченных сборщиков были избраны крестьяне деревни Акзегитово Цивильского уезда Казанской губернии Хамидулла Тухватуллин, Афзаф Габитов, Хайдар Сафиуллин. Показательно, что ни один из доверенных не имел недвижимости в городе. Первый из них проживал в доме Рогулиной на Архангельской улице, второй — в доме Денисова на Московской улице, третий — в доме Погановой на Засимовской улице. 11 февраля 1911 г. Департамент духовных дел иностранных исповеданий (ДДДИИ) МВД отказал просителям вследствие малочисленности мусульман.

После получения постановления Оренбургского магометанского духовного собрания от 18 декабря 1910 г. 28 мусульман старше 25 лет на собрании составили общественный приговор об избрании к «молитвенному дому» на должность муллы сроком на 3 года Якуба Халикова, уроженца деревни Ключище Сергачского уезда Нижегородской губернии, и о назначении ему ежемесячного жалованья в размере 25 рублей «из пожертвований, слеланных на эту цель и из денег, собранных по раскладке со всех магометан, живущих в г. Вологде». Однако община получила отказ администрации. Губернское правление 12 января 1911 г. постановило: поскольку муллы и имамы могут состоять при мечетях, а для построения мечети необходимо, чтобы было не менее 200 душ мужского пола, в силу малочисленности вологодской общины об утверждении муллы не может быть и речи.

Между тем не позднее 1912 г. без разрешения властей община арендовала под молельню состоящий из 3 комнат дом Тороповой на Екатерининско-Дворянской улице, где избранный мулла Я. Халиков руководил молитвой прихожан. В этот период в городе насчитывалось уже 104 прихожанина-мужчины. В мулле и мечети нуждались общины мусульман ближайшей округи: городов Грязново, Череповца и Галича. С учетом единоверцев в этих общинах в новый приход набиралось 224 души мужского пола (с малолетними). Указав эту цифру, Я. Халиков в качестве поверенного обратился в губернскую администрацию о разрешении провести сбор пожертвований в масштабе империи для постройки в Вологде мечети. На этот раз на инициативу муллы «вето» наложила местная духовная консистория, признав учреждаемый приход малочисленным. Губернское правление не позднее 19 июня 1912 г. отказало имаму.

После консультации с юристами в феврале 1912 г. община обратилась с жалобой к главе МВД на отказ губернской администрации утвердить в должности муллы Я. Халикова. В своем прошении уполномоченные Хусаин Мавлютов‑Мансуров, Юсуф Муртазин и Али Тевабилев подчеркивали, что «крайне нуждаются в религиозных отправлениях треб, но лишены этого законнейшего права и потребности души только по каким-то формальностям. Умирает ли магометанин, он лишен возможности быть напутствован по обрядам нашей религии, вступает ли он в брак — опять лишен возможности отправления необходимых треб или явится необходимость принять присягу — также чувствуется недостаток мулл». По их мнению, местная администрация фальсифицирует законодательство, ибо закон лишь указывает, какие духовные лица могут быть при мечетях, но отнюдь не исключает существования мулл и при отсутствии мечети. В подтверждение своих слов они сослались на действующие махалли Ярославля и Санкт-Петербурга, где не имелись мечети, но были утверждены муллы. В этот период действовал закон, предоставлявший главе МВД право разрешать постройку мечетей с устройством прихода для малочисленных общин.

Заседание I общего собрания Сената 12 октября 1911 г. выявило расхождение во взглядах государственных мужей. 14 из них признали отказ Вологодского губернского правления правильным, а 26 высказались за отмену его постановления.

На заседании I департамента Сената 17 февраля 1912 г. развернулась длительная и принципиальная дискуссия по существу присланного дела. Мнения сенаторов разделились. 11 сановников пришли к заключению: муллы, имамы, муэдзины являются «приходскими духовными чинами, состоят при мечетях и избираются приходами», из чего следовал категорический вывод — в местностях, где нет мечети и махалли, мусульмане не могут избирать приходское духовенство. Аргументы МВД о предоставлении российским подданным свободного отправления религиозных обрядов были отвергнуты: поскольку в Вологде отсутствуют молитвенные учреждения, каковыми для мусульман по закону являются исключительно мечети, о «праве отдельных магометан, не составляющих прихода и не имеющих мечети, избирать для себя муллу не может быть и речи».

Трое сенаторов сошлись во мнении, что малочисленность мусульман служит законным препятствием лишь для построения мечети, а вовсе не для избрания муллы для общественных молитв. В качестве примера они сослались на ситуацию в Санкт-Петербурге, где действовало 3 прихода, а мечеть только строилась. Мотивацию отказа в случае с вологодской общиной сановники сочли нарушением свободы повсеместного отправления религиозных обрядов.

В силу этого спорное дело было отправлено на консультацию в Министерство юстиции. Таким образом, частный случай приобрел принципиальный характер и сводился к вопросу: допустимо ли с точки зрения действующих законов признать за мусульманским населением право свободного избрания муллы независимо от численности религиозной общины и наличности мечети? В Минюсте был сделан вывод, что избрание духовного лица становится возможным лишь после образования прихода; отмечалось, что установленный законом порядок не может считаться ущемлением прав мусульман по реализации религиозных прав. В результате за малочисленной общиной Вологды не было признано право избрания мулл по причине отсутствия у них мечети. «Другое разрешение было бы равносильно признанию за мусульманами права, которое не было предоставлено даже инославным христианским вероисповеданиям», — резюмировал свое решение министр юстиции Щегловитов 4 марта 1914 г.

Между тем в сентябре 1914 г. Я. Халиков был утвержден местной администрацией в духовной должности. Если до этого регистрация браков татар производилась в соседних приходах: в Ярославле, Костроме и Архангельске, а о рождении или смерти их сообщилось для регистрации им на родину, то теперь Я. Халиков вел метрические книги для всех единоверцев губернии, не ограничиваясь лишь городом. Согласно сведениям полиции от 1 августа 1915 г., в Вологде проживало тогда 279 мусульман.

Разбирательство дела вологодских мусульман в верхних эшелонах власти продолжалось. На заседании I департамента Госсовета 20 января 1915 г. большинством голосов избрание имама и регистрация махалли в Вологде были признаны незаконными. Это решение должно было поступить в Вологодское губернское правление в виде указа Сената.

В этих условиях товарищ министра внутренних дел П. Н. Морозов 15 января 1915 г. рекомендовал директору ДДДИИ воспользоваться правом МВД о разрешении в исключительных случаях учреждения махалли «ниже установленного норматива». Иначе закрытие существовавшего уже несколько лет с разрешения МВД прихода вологодской общины вызвало бы справедливое возмущение мусульман, которого было необходимо избежать в условиях военного времени. В итоге директор ДДДИИ обратился к вологодскому губернатору с «совершенно доверительным» письмом.

Результатом совместных усилий ДДДИИ, губернской администрации и активистов мусульманской общины Вологды явилось «всеподданнейшее прошение» мусульман от 25 февраля 1916 г., подписанное уполномоченными общины (Я. Халиков; крестьянин д. Сунчалеево Цивильского уезда Казанской губернии Авзалетдин Шарафутдинов; и уроженец Новоковалинской волости того же уезда Сафа Гизатуллин) о разрешении содержать имама. Чиновники сочли умест­ным обратиться непосредственно к российс­кому государю, сделав его «сопричастным» делу. Таким путем была законодательно зарегистрирована махалля в Вологде.

Дамир Хайретдинов, этнолог

Публикация: Загидуллин И. К. Мусульманская община в Вологде в дореволюционный период // Ислам в центральноевропейской части России. Энц. словарь. Сост. и отв. ред. Д. З. Хайретдинов. — М.: ИД «Медина», 2009. С. 181–183.