Между Царьградом и Градом добродетельного будущего
Встреча В.Путина и муфтия Гайнутдина. Кремль, 4 июня 2019 г. Фото пресс-службы Кремля |
Уходящий год подтвердил, что вопросы идеологического характера решаются гораздо сложнее экономических и даже технологических задач, а без соответствующего интеллектуального наполнения общественной жизни ряд даже сугубо прикладных гражданских задач принципиально не исполним. События мусульманской жизни России указывают на идеологическую развилку в моделях развития уммы.
Среди крупнейших событий 2021 года, затронувших российских мусульман, — Всероссийская перепись населения. Накануне и во время ее проведения шло ожесточенное соперничество между братскими народами за приписывание к собственной нации населения тех или иных территорий, районов и сел. Особенно это проявилось в среде татарского и башкирского народов при дистанцировании глав республик и их нежелании остановить расползание глубокой трещины между двумя народами.
В федеральной информационной повестке мусульманский акцент присутствовал в дискуссии вокруг мигрантского вопроса. Вопиющие, но исключительные случаи, произошедшие в ТЦ, метро и дворах, разумеется, возродили темы «засилья мигрантов» и «этнической преступности» в самых вульгарных, а порой и откровенно расистских формах. На языке ученых это называется «проблемой культурного чужака». К сожалению, до этапа обсуждения того, как сократить культурную дистанцию между принимающим сообществом и прибывающими «чужаками», массовая общественная дискуссия так и не дошла. Хотя задача увеличения доли и численности трудоспособного населения на уровне высшего руководства России, включая и президента Владимира Путина, не подвергается сомнению.
В академической среде отношение к теме мигрантов и их интеграции в целом сформировано. Ее выразил на XI Международном форуме «Ислам в мультикультурном мире» научный руководитель Института востоковедения РАН академик Виталий Наумкин, подчеркнувший низкую эффективность исключительно силовых методов борьбы с межэтническими конфликтами и необходимость привлечения к работе с мигрантами религиозных организаций, в частности ДУМ РФ.
Можно предположить, что отсутствие ответа на вопрос «как нам общаться с людьми других культур» напрямую связано с непониманием своей собственной гражданской и культурной идентичности. В российском обществе отсутствует консенсус о том, кто мы как общность. Поэтому иногда мы наблюдаем отголоски лишенной последовательности и логики политической позиции: если Россия есть национальное государство русских, тогда распад СССР и дальнейшее ослабление культурных, экономических и политических связей даже в рамках СНГ — дело не только объективное, но и желательное? Постановка вопроса, является ли Россия продолжением только лишь княжеской Руси или есть в ее истории и иные источники цивилизационной подпитки, далеко не нова, но еще раз прозвучала в прямом эфире на всю страну во время диалога главы государства с членом Совета по правам человека режиссером А. Сокуровым.
Казалось бы, тема эта ходит по кругу уже много лет и ничего нового к этой дискуссии не добавляется, кроме того, что сокращение численности коренного населения ускоряется, а доля приезжих увеличивается. Но определенные изменения все же есть. Правда, их довольно сложно сформулировать в объективных категориях.
Парадокс России как страны, одной из первых разработавших сразу несколько вакцин против SARS-CoV-2 и сильно отставшей от развитого мира по темпам вакцинации, показывает, какой огромный откат в научном понимании мира произошел в сознании россиян даже по сравнению с советским периодом. Невозможно не увидеть и момента эксплуатации нерациональных страхов и фобий, связанных с вакцинацией, определенными группами влияния. Разверзшаяся пропасть недоверия людей к науке и позиции государства относительно прививок — часть более фундаментального дискурса, связанного с пониманием нашей страны своего цивилизационного лица и сверхзадач в глобальном общечеловеческом общении. Попытка определенной части общества самой крупной страны мира рассуждать обо всем российском государстве в категориях
моноэтнической и монокультурной страны или культурно фрагментированной территории дополняется недоверием к научному, объективному познанию мира, культивацией фобий и страхов. Горьким анекдотом выглядит информационная атака на Институт философии РАН, который под руководством академика Андрея Смирнова последние годы вел научную программу «Российский проект цивилизационного развития». Ученому совету в качестве директора навязывается персона, не имеющая веса в академической среде, но сделавшая себе имя в ток-шоу и на блогерском поприще, причем, не глубиной и оригинальностью мысли, а стремительной сменой пропагандистской риторики от радикально либеральной к радикально монархической. Это тревожный звонок, говорящий о готовности апологетов монархического строя перейти от риторики к конкретным действиям административного и законодательного порядка.
А поскольку любой ценностный разлом в России неизбежно отражается и на мусульманской части нашего общества, про духовенство также нельзя сказать, что оно едино. В качестве разделительной линии можно воспринимать вопросы приверженности джадидизму или кадимизму, модернизму или консерватизму, приводить доводы в пользу той или этой позиции. Однако существует факт: консервативная линия, отстроенная в виде сети распространителей-агитаторов и прикрывающаяся благостной риторикой посоха и гусиного пера, имеет свои, вполне материальные гешефты от внедрения в умы доверчивых мусульман черносотенных установок и суеверного мышления. Законсервировать любое шевеление исламской мысли в России — в этом интересы «монархической» партии и ее мусульманских сателлитов полностью совпадают.
Апрельское заявление муфтия Равиля Гайнутдина о принципиальном несогласии с линией на маргинализацию и архаизацию религиозного сознания, позаимствованной верхушкой Духовного управления мусульман Республики Татарстан у дагестанского муфтията, является важнейшим событием года. Принципиально не переводя дискуссию в административную плоскость — плоскость принятия решений в светской системе координат, муфтий обозначил ошибочность линии татарстанского духовенства как для уммы в целом, так и для татарского народа в частности. Нет сомнений, что развилка эта и дальше будет расходиться вширь, порождая множество сетевых религиозных обществ и мелких организаций, не способных к консолидированному и осмысленному действию, подпитывая межнациональную напряженность, в том числе и в мусульманской среде.
Альтернативу испрашиванию помощи у обитателей могил составляет курс на обновленческое прочтение фундаментальных исламских текстов, выраженный в двух якорных научно-издательских проектах — «Ал-ислах ва-т-тадждид» («Возрождение и обновление») и «Исламская мысль в России: возрождение и переосмысление». Презентация книг первого проекта прошла в Москве, Казани, Санкт-Петербурге и других российских городах, а также в Казахстане, Узбекистане, Кыргызстане и Азербайджане. По второму проекту поставлена задача введения в научный оборот всего корпуса найденных и атрибутированных трудов российских мусульманских мыслителей вплоть до середины XXI века.
В новое качество перешел в уходящем году процесс межрелигиозного диалога, импульс которому придала презентация перевода энциклики папы римского Франциска «Все братья» и направленное по этому случаю личное приветствие понтифика в адрес российских мусульман.
Продолжаются разговоры и о правильной архитектуре внутренней самоорганизации мусульман. Как известно, ДУМ РФ первым поставило вопрос о привязке местных и централизованных религиозных организаций, создающихся и растущих под его эгидой, к структуре Духовного управления через соответствующие пункты в уставах. Этот шаг породил множество трактовок. Особенно громко говорилось о «закабалении», лишении общин всяких прав. На поверку все оказалось с точностью до наоборот: выяснилось, что в ряде региональных духовных управлений полномочия первых лиц — муфтиев не ограничены практически ничем: ни периодом полномочий, ни съездом как инструментом волеизъявления общины. Поэтому технические исполнители воли муфтиев, называясь главами, или председателями организации, находятся в полной зависимости от
неизбираемого и не утверждаемого никем первого лица. Районные имам-мухтасибы и имамы местных общин в таких структурах — назначаемые лица, абсолютно не заинтересованные в учете чаяний самих общин, их учредителей и актива. Подчиненность выражается и в требовании переводить имущество общин — мечетей и земельных участков под ними — в собственность духовных управлений, а также и в перечислении определенной доли (вплоть до 1/5) всех пожертвований в вышестоящее Духовное управление.
Отсутствие выборности и вообще какого бы то ни было голоса, финансовая бесправность и постоянная угроза быть обвиненным в экстремизме при первых признаках неповиновения. Таково реальное воплощение промонархических, ультраконсервативно настроенных сил в среде мусульманского духовенства. Этим и объясняется набирающий обороты процесс перехода в ДУМ РФ общин и мухтасибатов из все новых и новых регионов. Муфтий Гайнутдин является символом другого — просвещенного и имеющего собственную, никем не навязанную волю российского ислама. Мыслящие мусульмане не горят желанием вернуться в светлое монархическое прошлое, испрашивать разрешение на строительство мечети не у светских властей, а у местного епископа, ассимилироваться до степени потери собственной национальной и религиозной идентичности.
Наконец, в 2021 году в общественно-политическом дискурсе поставлен вопрос о характере субъектности российского мусульманского сообщества (см. Мухетдинов Д. В. «Российское мусульманство: в поисках политической субъектности»). Неважно, через сколько десятилетий он найдет свое воплощение в парламентских или иных государственных механизмах, важно, что точка отсчета задана…
Диляра Ахметова,
руководитель пресс-службы ДУМ РФ
Газета "Минбар ислама" №310