Чингисхан. Портрет-репродукция времён династии Юань, XIV век

«Мы, русские, живем под сенью Чингис-хана. Он принес нам не только иго с Востока, но и свободу от ярма Запада. Москва начала свое геополитическое возвышение как северный сектор "Золотой Орды", которая по своим основным параметрам являлась миниатюрным повторением всей империи Чингис-хана. Москва и русский великий князь осознали себя осью "Белого Царства", что означало преемственность через Улус Джучиев изначального чингис-хановского импульса.  "Белое Царство" Сарая стало матрицей русской государственности в ее московском облике», - эти и другие идеи евразийского цивилизационного единства изложены в статье «Чингис-хан и монголосфера». На нашем сайте мы публикуем данный материал в сокращенном виде, авторство указано в конце.

Архетип Темучин

Монгольский воин и великий континентальный монарх Темучин Чингис-хан - ключевая фигура Евразии и евразийства. Его личность, отраженная в его исторических деяниях, в составленных им законах предопределила в значительной мере весь ход мировой истории последнего тысячелетия. Созданная им в немыслимо короткие сроки империя стала основой принципиально новой политической организации пространства Старого Света.

Изучение истории империи Чингис-хана оставляет ощущение чуда. Рождается чувство: так не бывает, не может быть. В течение одной жизни владения бедного монгольского аристократа Темучина, сына Есугей-багадура, разрослись от крохотного надела бесплодной земли до просторов обширного континента.

Темучин создал все из ничего, опираясь на свою бесконечную волю, на жаркую энергию своего небесного сердца, завещанного древним белым духом, проникшим к праматери Алан-гоа через дымник юрты (как повествует нам "Сокровенное Сказание" монголов).

Мы, русские, живем под сенью Чингис-хана. Он принес нам не только иго с Востока, но и свободу от ярма Запада. Он распластал нас под своим владычеством, но научил нас бороться и побеждать. Он не просто организовал железной дланью континентальную административную машину, где мы по началу были данниками, но передал нам основы государственного аппарата, которыми мы пользовались в течение долгих веков. Он увел русских жен в стан диких монголов, но дал нам через свою кровь степную ярость и великую энергию пространства; мы сделали их своими и явили миру грандиозные образцы имперосторительства. Мы, русские, дети Чингис-хана, наравне с татарами, тюрками, монголами. Но если они наследуют в первую очередь кровь, то мы наследуем дух, помноженный на просторы сакральных почв. Русские до Чингис-хана и русские после Чингис-хана - это два разных народа, две разные идеи, две расы, две миссии.

Русские до Чингис-хана - периферия Византии и Европы. Русские после Чингис-хана - оплот Вселенской Империи, новая Византия, последний Рим, абсолютный центр геополитической битвы за судьбы мира. Чингис-хану мы обязаны всем.

За пределом полярных гор (Гиперборея и Евразия)

В географии древнего мира существует интересная закономерность. Древние цивилизации складывались под воздействием импульсов, идущих с Севера, но застывали и становились собой только южнее некоторой географической черты - гряды евразийских гор, тянущихся от Пиренеев до Манчжурии. В этом таинственная парадигма цивилизаций. С Севера от этих гор рождается тонкая живая сила и оседает южнее, застывая в конкретной форме. Эта демонизированная цивилизациями древности туранская область постоянно вторгалась в бытие южных систем, не только сея разрушение, гибель и смерть, но и привнося новую жизнь, новую кровь, новую свежую силу в медлительно разлагающиеся режимы Юга.

Улус "Третий Рим"

Бросим взгляд на монголосферу после смерти Чингис-хана. Его уход был подобен драме "изъятия катехона", "удерживающего". Уникальная конструкция утратила свое оживляющее начало. Отношения между основными ее частями - Китаем, Персией, Туркестаном и Кипчакским царством - сохраняются до середины XIV века, с подчиненностью верховной ставке великого Хана в Китае. Единственный сектор монголосферы, который, в конечном счете, избежал процесса остывания (энтропии), был Улус Джучиев, Кипчакское царство, называемое также "Золотой Ордой". Территория "Золотой Орды" была существенно вытянута на Север и имела несколько внутренних полюсов - главный монгольский в Сарае (ставка кипчакского хана) и несколько периферийных. Самый северный полюс Улуса Джучиева был в Москве.

Москва начала свое геополитическое возвышение как северный сектор "Золотой Орды", которая по своим основным параметрам являлась миниатюрным повторением всей империи Чингис-хана. Именно в "Золотой Орде" продолжала культивироваться монгольская самобытность, туранский дух, этика "Ясы". Здесь нераздельно переплелись Север и Юг, лес и степь, кочевье и оседлость (при превосходстве динамики, свойственной кочевью). Отсутствие древних цивилизационных материальных клише (как в Китае или Персии) позволяли Улусу Джучиеву во всех своих проявлениях развиваться творчески, новаторски, активно и экспансивно. Сарай перенял от Чингис-хана основную геополитическую и сакрально-географическую миссию - миссию вселенской империи, тогда как основная ставка Великого Хана в Китае постепенно переродилась в центр регионального могущества с ярко выраженным локальным колоритом.

"Белое Царство" Сарая стало матрицей русской государственности в ее московском облике. Московия под воздействием монголосферы обрела навыки административного централизма, информационной упорядоченности (система "ямов"), налоговой и статистической прозрачности, эффективную и гибкую финансовую систему. Москва усвоила континентальный универсализм, понимание евразийского материка, как единого пространства, подлежащего универсальной унификации на особых сакральных принципах, сопряженных с этикой Великого Турана.

Москва и русский великий князь осознали себя осью "Белого Царства", что означало преемственность через Улус Джучиев изначального чингис-хановского импульса. Из локальной восточно-европейской державы, принадлежащей к периферии Византийского влияния и находившейся под постоянным натиском католической Европы, Русь Московская переродилась в ядро мирового могущества.

И даже победу на Куликовом поле и освобождение от власти "Золотой Орды" русские не осознавали как победу "сил добра" над "силами зла", "христиан" над "иноверцами". Отныне мы имеем дело с совершенно иной моделью геополитической идентичности. Русские Московского Царства выступают и осознают себя как самодостаточный культурно-цивилизационный полюс. Это уже не региональная держава, не периферия чего бы то ни было, но центр в себе, источник политической и исторической воли.

Тропой Чингис-хана

И само Московское Царство, и Романовская Империя и даже Советский Союз демонстрируют нам разнообразные версии Руси Монгольской, чингисхановской, развитие, расширение и укрепление единой монголосферы, явственно проступающей сквозь внешние оболочки и разнообразные идеологические самоидентификации. Подчас отступая временно, на каждом новом витке геополитическая миссия Москвы становилась все более масштабной и вселенской.

Наблюдение за историей евразийских пространств показывает нам следующую закономерность - после великого начала Чингис-хана все евразийское пространство, вся монголосфера, давно превзошедшая монголов как этнос, обязательно стремится к интеграции, к единству, к новой консолидации и возрождению. Геополитическое сознание многих евразийских держав, лежащих южнее материковой гряды гор, продолжает быть заворожено этой границей, как непреодолимой преградой, а значит, полная карта мира остается у них искаженной локальными пропорциями. И открыть им истинную и полную картину сакральной географии - дело Турана.

Белое Царство Евразии еще дышит, еще силится вырваться из области мечты, смутного позыва, из жара внезапно и без повода закипающей великоросской, русско-татарской, русско-монгольской, евразийской крови, из континентальных снов, из тайных желаний, о которых мы сами себе боимся признаться - желаний великой победы и пронзительной, вселенской, неутолимой любви. Надо сказать всему этому "да". Как это сделали Александр Блок и Лев Гумилев. - "Да, скифы мы, да, азиаты мы".

Наше дело встать на тропу Чингис-хана. Вернуться в нашу историю, вновь обрести смысл и цель нашего общего национального евразийского бытия.

Александр Дугин