В Священном Коране Всевышний говорит: «Мухаммад не был отцом ни одного из ваших мужей, но он — посланник Божий и печать пророков» (33:40). Второй эпитет, отмеченный в данном аяте, обычно трактуется как свидетельство особого положения нашего Пророка в многочисленном ряду других Божьих избранников. Мы часто гордимся тем, что именно нам посчастливилось быть последователями Пророка, которому в истории человечества была отведена столь почетная роль. Но до конца ли мы понимаем, что значит: «печать пророков»?

Есть не менее трех значений для этих слов. Первое из них общеизвестно: Мухаммад был последним в истории человечества посланником Всевышнего. До него Господь посылал огромное количество Своих избранников, сто двадцать четыре тысячи, как уточняют порой мусульманские богословы. «Каждому народу был дан посланник», — говорит Сам Всевышний об этом в Коране (10:47). Другими словами, Господь, оставив людей на этой земле, ни на минуту не забывает он них: Он неустанно посылает своих избранников, дабы вывести людей из мрака заблуждения к свету истины. Но в какой-то момент эта цепочка обрывается, и Мухаммад провозглашается последним из пророков. «Нет пророка после меня», — повествуется с его слов.

Согласно традиционному мусульманскому богословию, многочисленность Божьих пророков объясняется двумя причинами. Во-первых, пророки посылались к разным народам в разные эпохи с той целью, чтобы максимально полно отвечать запросам различных обществ. Все посланники учили одному: нравственности и единобожию, однако практические и богослужебные предписания могли меняться в зависимости от требований времени и места их проповедования. В эпоху средневековья, когда один век мало чем отличался от другого, подобное объяснение вполне удовлетворяло мусульманскую публику. Однако в наши дни оно натыкается на целый ряд серьезных вопросов, ведь именно в наше, Новое время жизнь изменилась кардинальным образом. Сейчас не общество преобладает над индивидом, как прежде, а индивид — над обществом, отсюда и все либеральные и демократические идеи, неизвестные прежде. Мир до неузнаваемости изменила и наука, также поставив на повестку дня много новых, в том числе этических вопросов, в стороне от которых уже не могут остаться верующие. С этой точки зрения остается непонятным, почему именно в VII веке был послан последний из пророков, а не сейчас, когда нас терзают такие проблемы, на которые в Коране нет ни малейших намеков (трансплантация органов, клонирование, освоение космоса и т.д.).

Отчасти ответить на этот вопрос возможно в свете второй причины, которой традиционно объясняется многочисленность Божьих пророков. Согласно мусульманским авторам, Всевышний посылал одного пророка за другим и потому, что наследие прежнего пророка либо забывалось, либо злонамеренно искажалось, иначе говоря, утрачивалось. И Моисей, и Давид, и Иисус — все они истинные посланники Всевышнего, и учения их также истинны, но лишь в своем изначальном, исконном виде. Как только утрачивалось наследие прежнего пророка, Всевышний тотчас посылал нового пророка, дабы ни на мгновение люди не оставались без Божьего водительства.

Второе понимание «печати пророков» не подразумевает антагонизма с иными религиями, хотя и подчеркивает историческую уникальность последнего завета Бога с человечеством — Ислама. Как уже было сказано, все пророки были глашатаями одной общей истины — единобожия. Их учения могли отличаться в некоторых практических деталях, но суть их проповеди сводилась всегда к одному: у всех них была одна религия — «преданность Единому Богу». Однако их учения искажались, а потому возникала потребность в новых посланниках Божьих. Светская наука смотрит на историю религий иначе. Согласно ей, не единобожие дробилось со временем на многобожие, а наоборот, идея Единого Бога постепенно выкристаллизовывалась из языческих, политеистических представлений. Как бы там ни было, и светская и мусульманская историография едины в одном: религии в своем историческом срезе представляют собой определенные этапы (либо распада, либо, напротив, развития) на пути религиозного учения. Подобная историчность и была положена в основу второй интерпретации понятия «печати пророков».

Рассматриваемая интерпретация исходит из смысловой нагрузки, которая заключена в слове «печать». Печать на документе — это всегда то, что подтверждает истинность написанного текста. Так и Пророк пришел с Кораном, «подтверждающим истинность того, что было ниспослано до него» (35:31). Но, с другой стороны, печать не только подтверждает, но и завершает документ, делает его цельным, окончательным. После того, как была поставлена печать, дальнейшие дополнения невозможны. В этих обоих смыслах учение, данное Пророку, и является печатью. «Это откровение, — пишет современный мусульманский философ Накыб аль-Аттас об Исламе, — является завершающим весь ряд предшествующих откровений, подтверждающим не только их изначальную истину, но и вбирающим в себя их сущностную сторону».

Данное утверждение исходит из тезиса о том, что хотя все религии Книги проповедуют монотеизм, только в Исламе идея Единого Бога достигает своего логического завершения. В историческом иудаизме Бог весьма антропоморфен, что наглядно проступает в древних иудейских преданиях. Историческое христианство в значительной степени совершенствует идею абстрактности Бога, но все же оставляет место для человекоподобного представления о Всевышнем. И только Ислам завершает концепцию Бога в данном направлении. По Исламу, у Бога нет ни равного, ни противоположного, ни подобного Ему. Об этом мусульмане неустанно вспоминают, когда на каждой молитве многократно говорят: «Аллах акбар!» — «Бог превелик!».

Исламу по сей день принадлежит пальма первенства и в универсальности Божьего послания. В иудаизме Бог обращается только к одному народу, в христианстве спасение обещано всем, кто жил после Христа и принял его. Однако только Ислам учит, что спасение могли обрести действительно все: не только те, кто жил после Мухаммада, но и те, кто умер задолго до него.

Третье значение рассматриваемого понятия также подчеркивает универсальность Божьего послания, выраженного в Исламе. И в отличие от первых двух третья интерпретация потенциально может быть принята представителями всех религий и даже атеистами. Бог утвердил человека на земле, но не оставил его. Он неустанно помогает ему идти к истине. Раньше Бог делал это посредством пророков, теперь же — посредством разума. Подобно тому, как растет ребенок, взрослеет и все человечество. В начале своего жизненного пути ребенок неустанно нуждается в направляющих подсказках взрослого, но наступает момент, когда он взрослеет и уже сам может определять свою судьбу. Так же и с человечеством. Поначалу Бог ведет его посредством Откровения, «подсказок» свыше, но на определенном этапе инструментом Божьего водительства становится разум самого человека. «Бог — свет небес и земли» — гласит Коран (24:35). Разум в каждом из нас — это частичка этого света, «Божья искорка», маленький фонарик, который из мрака заблуждений выхватывает путь. Мухаммад был «печатью пророков» в том смысле, что с его приходом закончилось детство человечества, теперь оно повзрослело и само должно определять свою судьбу. «Печать пророков» — это водораздел, исторический маркер между двумя эпохами, это конец беззаботного детства, когда все решали за нас.

Только в свете сказанного можно понять, почему верующим не было оставлено четких указаний по многим важнейшим вопросам. Так, изначально в Исламе не был решен вопрос власти, по какому принципу она должна организовываться и кто должен был возглавить общину после ухода Пророка. По сей день шииты и сунниты спорят об этом, что лишний раз подчеркивает отсутствие однозначных указаний на сей счет. По-другому и не могло быть. Если бы в Коране Господь определил систему политического устройства, то это бы на некоторое время сняло многие вопросы, но в стратегической перспективе обернулось бы самым настоящим наказанием, ибо навсегда сковало бы развитие общества. Однако Господь поступил поистине мудро: пусть люди сами решают, что для них лучше: монархия или демократия, социализм или капитализм. На протяжении многих столетий мусульманские богословы проповедовали династический принцип, в XX веке разрабатывали концепцию исламского социализма, сейчас же многие из них склоняются к либерально-демократическим ценностям, которые, наверное, по прошествии времени также померкнут перед некой новой формой общественно-политического устройства.

Поразительно, но на усмотрение верующих Господь оставил вопросы не только мирской, но и сугубо религиозной жизни. Общеизвестно, что Коран бал собран в единый письменный свод только после смерти Пророка. Когда к Абу Бакру пришли единоверцы с предложением собрать и записать весь текст Корана, халиф поначалу сомневался: имеет ли он право делать то, чего не сделал Пророк. Но доводы разума все же оказались сильнее. А что мешало самому Пророку еще при жизни дать четкие указания на необходимость той работы, которую по своей инициативе верующие начали при Абу Бакре, а закончили при халифе Усмане? Ведь все прежние послания Бога были утрачены во многом потому, что писания не фиксировались сразу, и эта участь могла постигнуть и текст Корана. Однако замысел Всевышнего был в другом: важно, чтобы люди сами научились принимать значимые для них решения.

Первая община верующих понимала этот замысел. При них записывается не только Коран, но вводится и целый ряд других «новшеств», например, ожесточается наказание за пьянство, начинается коллективное исполнение молитвы таравих, меняется способ выплаты «скоромной милостыни» в месяц Рамадан с натурального продукта на денежный эквивалент и т. д. В средневековье среди мусульманских богословов утвердился тезис о том, что вопросы уголовного и богослужебного права не подлежат расширительному толкованию. Однако, как видим, так было не всегда. И все потому, что первые мусульмане понимали истинный смысл слов «печать пророков».

Несмотря на приведенные факты, сегодня многие мусульманские ригористы рассуждают о недопустимости любых «новшеств» в Исламе. Они ссылаются на аят Корана, где Всевышний говорит: «Сегодня Я завершил для вас вашу религию и закончил для вас Мою милость, и удовлетворился для вас Исламом как религией» (5:3). Другие смягчают категоричность подобного тезиса, считая допустимым «хорошие» (хасана) новшества. Однако все эти рассуждения, равно как и противоположная им концепция иджтихада (творческой схоластики), бессмысленны, когда начинаешь понимать истинный смысл слов «печать пророков».

Действительно, Пророк Мухаммад оставил после себя совершенную религию. «Мое отношение к предшественникам, — часто цитируют его по этому поводу, — может быть понято через притчу о дворце, который был построен наилучшим образом, не хватало в нем лишь единственного камня. Я заполнил пустующее место, и строительство завершилось». Это утверждение выдающийся мусульманский мыслитель XXвека Мухаммад Икбал назвал «великой идеей в Исламе». Однако смысл совершенства откровения и последнего пророчества здесь заключается не в том, что Ислам не нуждается в каких­либо дополнениях и исправлениях, как полагают ригористы, а совершенно в другом. «Пророчество в Исламе, — пишет Икбал в данной связи, — достигает своего совершенства в обнаружении необходимости собственного упразднения». Другими словами, «интеллектуальная ценность указанной идеи состоит в нацеленности на создание независимого критического отношения… и убежденности в том, что любому личному авторитету, претендующему на сверхъестественное происхождение, пришел конец». Конец, ознаменованный «печатью пророков».

Однако многие мусульмане наотрез отказываются жить в Новой эпохе после «печати пророков», эпохи Разума и собственных ответственных решений, им тише и спокойнее спрятаться в цитадели бездумья и безмятежности, у Пророка за пазухой. С другой стороны, кто из нас не мечтает вернуться в счастливое и беззаботное детство?

Рустам Батыр