Согласно некоторым исследователям Корана, в мусульманском Священном Писании существует несколько «серьезных ошибок». И одной из них, по их мнению, является аят из суры «Марьям»: «О, Закарийя! Воистину, Мы (говорит Всевышний от Своего имени) радуем тебя вестью о мальчике, имя которому Йахья. Мы не создавали никого с таким именем прежде»[1].

Критику вызывает как само имя Йахья, так и то, что, согласно Корану, «никого с таким именем прежде не существовало». Главной причиной для критики является отожествление Йахьи с Иоанном Предтечей — пророком и праведником, признаваемым и мусульманами, и христианами, и частично иудеями[2].

Так в чем же, по мнению некоторых востоковедов, состоит «ошибка» Корана? Во-первых, они считают, что арабское имя Йахья — это «неправильная, арабизированная форма» известного еврейского имени Йоханан, которое расшифровывается как “Йахве ханан”, то есть «Иегова (Бог) смилостивился».

Из этого вытекает и так называемая «вторая ошибка», заключающаяся в наличии подобного имени до Йахьи/Иоанна. Так, имена Иоханан, Иоанан, Иоаннан встречаются в целом ряде библейских стихов — в «Первой книге Ездры» (8:12), «Книге Иеремии» (43:2), «Первой книге Маккавейской» (2:1) и в других источниках. Все эти русскоязычные вариации восходят к упомянутому имени Йоханан. От него же происходят и две версии этого имени в арабоязычной Библии — Йуханан и Йуханна.

***

На первый взгляд «ошибка» вроде бы действительно есть, но она разбивается о два серьезных аргумента:

1. согласно большинству муфассиров, имя Йахья происходит от арабского глагола ХаЙЙа (ХаЙиЙа), несущего в себе смысл «жизни, существования», что, безусловно, отличает его от еврейского имени Йоханан;
2. имя Йахья широко используется мандеями/сабиями — религиозной группой, признающей Йахью/Иоанна «последним Божьим пророком».

Мандеи используют в своей терминологии сразу два имени Yahia и Yuhana, что хорошо видно из их священной книги “Drasa d-Yahya” («Мандейская книга Иоанна»). Так, главы 18–32 (за исключением 25) заканчиваются фразой: «Yahia учит по ночам, Yuhana — по вечерам…»[3]. А в главе 32, стихе 24 используется сразу двойное имя Yahia–Yuhana[4].

Конечно, на это можно возразить, что книга “Drasa d-Yahya” считается сформированной уже в исламскую эпоху, и, может быть, так оно действительно и было. Однако существует другой аргумент в пользу использования имени Yahia в доисламскую эру. Дело в том, что мандеи имеют два имени: malwasha — так называемое зодиакальное имя и laqab — имя, использующееся в миру. Последнее считается именем «мусульманским», то есть не родным, и обычно им пользуются при общении с мусульманами. Тогда как malwasha для мандеев — имя настоящее, духовное, и именно оно используется в религиозных обрядах и традициях[5].

Так к какому же виду — первому или второму — относится имя Yahia? Согласно мандейскому словарю, «iahia (ар. ????) является именем malwasha»[6]. Таким образом, мнение востоковедов, которые считали, что мандеи стали использовать имя Йахья под влиянием арабов-мусульман, абсолютно несостоятельно. Ведь иначе это слово никак не должно было попасть в категорию «настоящих, духовных» имен.

***

Важным является и исследование значений глагола ХаЙЙа (ХаЙиЙа) с точки зрения традиций арабского языка. Так, в «Лисан аль-араб» подчеркивается, что, когда говорят: “Wa hayiya at-tariq” — это означает: “istabana”, то есть «стало ясным». Таким образом, в данном случае у глагола yahya может быть значение: «он разъясняет, то есть разъясняющий»[7].

Нельзя пройти и мимо такого слова, как hayya, которое известно мусульманам по азану: хаййя аляс-саляh («спешите на молитву»), хаййя аляль-фалях («спешите к успеху»). В данном случае hayya — это призыв. И хотя в нем присутствует усиление (в виде шадды), а в том же «Лисан аль-араб» отмечается, что глагол от этого слова не образуется, следует помнить о том, что родным языком Закариййи, Йахьи, Марьям и Исы был арамейский. И то, какое значение в нем могло придаваться слову yahya, — вопрос далеко не праздный и требующий отдельного исследования. Интерес же здесь представляет то, что, согласно Евангелиям, Иоанн (Йахья) назвал себя «гласом вопиющего в пустыне»[8]. «Вопиющий» по сути значит «призывающий». Так не этот ли смысл был заложен в имени Йахья?

***

Наконец, еще одна версия относительно сути слов Всевышнего: «…не создавали никого с таким именем прежде» может быть связана с еще одним именем, вернее, титулом этого великого пророка. Речь идет о термине «Креститель», который на самом деле не имеет никакого отношения к кресту. Дело в том, что «крещение», которым Иоанн «крестил» приходящих к нему, включая Иисуса Спасителя (Иса аль-Масих), вовсе не подразумевает «крестное знамение», то есть «изображение креста движением рук». Об этом прекрасно осведомлены христианские священнослужители, но этого не знают многие простые христиане.

«Крещение» Иоанна — это «погружение в воду; ритуальное омовение», которое известно как в иудаизме, так и в христианстве и в исламе (гусль)[9]. Даже одно лишь греческое название этого обряда — β?πτισμα (баптисма, в пер. с греч. — «погружение») отражает суть того, какие на самом деле действия осуществлял Иоанн. Не говоря уже о том, что тексты всех четырех Евангелий однозначно свидетельствуют в пользу «омовения», а не «крестного знамения».

Именно греческое слово β?πτιστ?ς (баптистис, то есть «погружающий») легло в основу того имени, которым чаще всего называют Иоанна, и оно должно переводиться на русский язык как «Погружающий в воду» или «Омывающий водой», а вовсе не «Креститель». О том же свидетельствует и звучание этого имени на иврите: ха Матбил / ха Матвил, то есть «Совершающий твилу — ритуальное омовение».

Таким титулом до Иоанна (Йахьи) никого не называли, в том числе и потому, что при ритуальном омовении не бывает посредников, то есть человек совершает этот обряд самостоятельно, тогда как Иоанн (Йахья) по сути «омывал» людей сам, погружая их в воды реки Иордан.

***

Какой же в итоге окончательный смысл заложен в аяте 19:7? Знает об этом, безусловно, лишь один Всевышний, и, возможно, уровней понимания здесь сразу несколько. Но можно сказать точно — данный аят, конечно же, не является ошибкой. Напротив, он может помочь раскрыть те тайны истории, которые пока еще остаются не доступными.

Марат Хайретдинов,

главный редактор газеты «Минбар Ислама»